- 09.01.2023
Сегодня на наши вопросы ответила Надежда Шевелёва — доцент кафедры экономики нефтяной и газовой промышленности РГУ нефти и газа (НИУ) им. И.М. Губкина, директор «Эко Ойл Газ Консалтинг».
1. Надежда, почему вы связали свою жизнь с такой непростой сферой, как экология? Какими были ваши первые шаги?
Мои первые шаги по экологическому направлению вытекали из направления экономического. Моё первое образование — экономист-менеджер на предприятиях нефтегазового комплекса. Наверное, именно отраслевая специфика послужила причиной тому, что кроме экономических аспектов нефтегазовой деятельности, я обращала внимание также на экологические. Тема моей первой дипломной работы была связана с заброшенными месторождениями, где наблюдались различные газоводонефтепроявления. С этой темы я начала свой путь в экологии. Затем на каком-то этапе работы в экономическом отделе, я стала частым гостем в отделах, которые связаны с охраной окружающей среды, брала у них и читала журналы «Экология производства». Параллельно на географическом факультете МГУ им. М.В. Ломоносова прошла профессиональную переподготовку по программе «Экология и рациональное природопользование» и там уже получила первые фундаментальные основы в области экологии, и затем, защищая кандидатскую диссертацию в Губкинском по экономическому направлению, я связала свою работу с экологией экологией и занималась вопросами утилизации попутного нефтяного газа, оценкой этих проектов и повышением уровня его использования.
2. На сегодняшний день климатический фактор стал одним из доминирующих в мировой энергетике. На Ваш взгляд, в чем заключается основная сложность в глобальном климатическом регулировании?
Сложность глобального климатического регулирования, на мой взгляд, заключается в том, что оно должно соответствовать концепции устойчивого развития. И в этом заключается такой краеугольный камень, поскольку с одной стороны необходимо обеспечить экономическую эффективность различных производственных процессов, с другой стороны необходимо сокращать выбросы парниковых газов. Второе обычно обходится предприятиям дороже и приводит к росту издержек, соответственно ведёт к росту стоимости продукции и так далее. То есть, если мы говорим о росте себестоимости продукции, то это влечёт провоцирование социального дисбаланса, что отражается на качестве жизни населении, при этом ликвидация нищеты тоже является одной из целей устойчивого развития. Мы видим этот климатический дисбаланс в российской действительности, согласно которому климатологи находятся по другую сторону баррикад от промышленников, то есть промышленники и так зачастую сопротивляются каким-либо экологическим нововведениям, и новым требованиям, а здесь мы имеем дело с введением принципиально нового вида регулирования отраслей экономики. Но климатическая проблематика — это что-то очень долгосрочное и на данный момент непрозрачное, неочевидное для бизнеса: нет экономически обоснованного ответа на вопрос, почему именно сейчас нужно инвестировать в эти проекты. Потому что, если мы будем сопоставлять, например, требования по охране окружающей среды, то мы действуем сейчас и видим результат сейчас. Если мы говорим про климат, то мы действуем сегодня и должны видеть результат через много лет. Мы не говорим об экономической окупаемости каких-либо проектов, не видим в КоАП каких-либо штрафов за невыполнение климатических требований (кроме отчетности), поэтому за рубежом этот механизм работает более эффективно, поскольку есть штрафы и стимулирующие механизмы в области климатического регулирования, в то время как в Российской Федерации эти механизмы только ещё формируются. Поэтому совокупность этих факторов заметно осложняет всю концепцию климатического регулирования.
3. Что могут сделать российские компании, чтобы адаптироваться к новым рыночным условиям, к декарбонизации мировой экономики?
Если компания для себя решила встать на путь декарбонизации и сокращения выбросов парниковых газов, то здесь работает механизм, который начинается с разработки верхнеуровневой стратегии в области климатического регулирования и управления выбросами парниковых газов: учёт выбросов по тем сферам охвата и по тем организационным границам, которая компания для себя выбирает, разработка и установление целей по сокращению с учётом выполненного расчета выбросов и планирование мероприятий, которые будут эффективны в рамках технологических процессов, характерных для предприятия, и которые будут способствовать сокращению выбросов. То есть необходимо определить так называемые декарбонизируемые сферы деятельности, будь то сфера охвата 1, 2 или 3, и определить, что с позиции бизнеса с наименьшими затратами приведёт к максимальный климатической эффективности. При этом, если говорить о декарбонизации, необходимо чётко понимать критерии отнесения проектов к климатическим, понимать, что это зачастую дополнительные проекты, а не проекты, связанные с соблюдением требований законодательства. Но вместе с этим существуют также компенсационные мероприятия, которые могут быть реализуемы в части увеличения поглощения выбросов. Здесь не только сокращение выбросов, но увеличение поглощения, поэтому предприятия оценивают экономическую эффективность различных проектов декарбонизации с учётом потенциальных мер стимулирования и потенциальной цены на СО2, которую можно будет использовать в качестве критерия при обращении углеродных единиц, если мы говорим о российском углеродном рынке, либо эмиссионные квоты, если этот механизм нам также будет доступен.
4. Как вы считаете, как повлияют западные санкции на эффективность реализации энергоперехода в России в целом?
Если говорить о санкциях, то при первом приближении — это ограничение доступа к международным углеродным рынкам. Это ограничение возможности по участию в климатических рейтингах CDP, ESG. То есть, с одной стороны, есть определённые негативные факторы, которые влияют на развитие процессов сокращения выбросов, потому что на протяжении долгого времени мы ориентировались на европейские страны, которые опережают нас по этому вопросу на несколько десятков лет, в том числе в части реализации проектов улавливания CCS, утилизации, хранения СО2. С другой стороны, если обратить внимание на Восток, есть те же страны ЕАЭС, есть иные направления, которые также предпринимают усилия для того, чтобы внедриться в эту тематику, но им это даётся не так быстро. То есть, они не пример для нас, они скорее примерно на том же уровне, если не отстают по развитию климатического регулирования. Но тем не менее, как платформа для торговли эмиссионными квотами или углеродными единицами и совместной реализации каких-либо климатических инициатив, этот вариант также рассматривается и является возможным.
5. Какие полезные для климата привычки люди могут выработать уже сегодня?
Что касается климатических привычек каждого человека, здесь, наверное, стоит обратить внимание на две сферы. Это сфера транспорта и сфера потребления товаров. Если говорить о транспорте, то здесь необходимо максимизировать передвижение пешком в качестве замены традиционных транспортным средствам. В части потребления товаров — его необходимо разумным образом минимизировать, уйти от концепции «общества потребления», сортировать отходы, давать вещам вторую жизнь вещам, поскольку мы понимаем, что производство каждого товара, каждой продукции имеет свой углеродный след. По возможности отдавать предпочтение товарам с меньшим количеством упаковки, поскольку это взаимосвязано: утилизации упаковки и углеродный след. Соответственно, каждый, влияя на размер своего углеродного следа, может вносить посильный вклад в уменьшение изменения климата. Наряду с этим, существует большое количество острых экологических проблем, требующих незамедлительного решения, важность, срочность и значимость которых, на мой взгляд, не меньше, чем климатическая повестка: загрязнение воздуха и водных объектов, разливы нефти, несанкционированные места размещения отходов. Но это уже тема отдельной беседы.