#ВопросЭксперту: Наталья Беляева

Мы запускаем новую рубрику, где будем знакомиться с экспертами в области промышленной экологии и экологического просвещения! Открывает рубрику Наталья Беляева — генеральный директор ООО «Дельфи», член научно-технического совета Росприроднадзора.

1. Наталья, расскажите, почему вы решили связать свою деятельность с экологией, в частности со сферой обращения с отходами?

«Осознанного решения как такого никто не принимал. Но есть интересный факт: в качестве факультатива в университете я слушала курс по экологическому праву, которое на тот момент было чем-то больше непонятным и скучным. Была единственным выбравшим этот предмет человеком, руководствовавшимся исключительно притязанием получить автоматом хорошую оценку.

А позже моя деятельность, сначала как адвоката, потом руководителя мной же созданной компании, была связана со специализированными промышленными предприятиями, которые всегда были в той экономике, которую только с недавних пор стали называть экономикой замкнутого цикла. Но еще тогда они занимались тем же самым, что и сейчас – возвращением в производственный цикл ненужных вещей, ломозаготовкой и сопряженной деятельностью. Поскольку эта деятельность требовала разрешений и всевозможных решений, встраивающих их в меняющийся правовой ландшафт, то, безусловно, начинающаяся реформа отрасли обращения с отходами не осталась без внимания для меня лично.

Всегда интересно быть там, где еще не ступала нога юриста. Поскольку реформа действительно стала выстраивать то, чего в стране никогда не было, она меняла сложившиеся стереотипы, вводила новые правила, к которым многие были не готовы. Как ты можешь быть полезен своим клиентам, если ты не понимаешь, что происходит? Так и произошло медленное втягивание в отрасль по обращению с отходами. А потом, как говорится, «булочные вымерли – все стали супермаркетами», сюда подтянулись и кабель, и катализаторы, и отходы электроники и бытовой техники, и макулатура. Все то, что сегодня называют отходами, которые являются точкой входа для построения той самой экономики замкнутого цикла».

2. Можете объяснить простыми словами: что происходит с отходами, образующимися в деятельности предприятий и граждан?

«Отходы образуются, а любая история ненужности порождает задачу, как с этим справиться. Население никогда никаких проблем не испытывало: просто вынес мусор на площадку и забыл. Дома больше не лежит, не пахнет, неудобств не доставляет.

Что касается компаний, то здесь все было не так просто. Всегда было законодательство, которое предписывало (пускай и не в той мере, в которой есть сейчас) осуществлять управление отходами. Поскольку раньше мы жили в понятиях линейной экономики, образующиеся на предприятии отходы компании должны были обезвредить и разместить на полигоне. Но в какой-то момент полигоны стали настолько видны, слышны и осязаемы гражданами, что первыми тревогу забила именно та часть населения, которая проживала в непосредственной близости к таким объектам, ибо никакого удовольствия от соседства с полигоном никто не испытывал.

Какими-то отходами компании научились управлять вполне эффективно. Это лом, макулатура, кабельно-проводниковая продукция – все те, в которых присутствуют маржинальные, имеющие осязаемую стоимость, полезные компоненты. На них есть спрос от предприятий, умеющих работать с ними. Поэтому с этими фракциями отходов выстроились цепочки поставок, вне зависимости от наличия и хода реформы, но выстраивание произошло в отсутствии регламентов, четко прописывающих те или иные действия. Это была чистая экономика: у меня есть вещь, я знаю о ее полезности и из этой полезности извлеку выгоду. На этом все и заканчивалось: никакой экологии, кроме прибыли».

3. Что вы думаете о новой концепции расширенной ответственности производителя, которая предполагает утилизацию 100% упаковки с 2022 года и уплату экологического сбора производителями товаров? Как сейчас реализуется эта концепция?

«Да, я считаю, что за упаковку, как за самый быстро выбывающий из оборота и обращения отход, необходимо платить за все 100%. Если не платить за весь объем, то мы будем наблюдать ту же самую картину, которую наблюдаем сегодня: маржинальные отходы собираются (ровно в том количестве, в котором имеется экономическая целесообразность), а остальные отходы никому не нужны. Есть хороший пример: сейчас в связи с новыми санкциями и ограничениями то, что всегда стоило денег – лом и картон, упали в цене местами до нуля рублей. Их подбрасывают на контейнерные площадки региональным операторам.

Поэтому про пакеты, которые раньше никто не собирал и сейчас не будет, даже говорить не приходится. То есть те отходы, которые в принципе не имеют в себе никакой экономики – отходы с отрицательной стоимостью переработки (когда затраты на переработку превышают стоимость результата утилизации), без дополнительного стимула так и останутся никому ненужными. Во всем мире такие фракции дотируются за счет товаропроизводителей.

За 6 лет работы расширенной ответственности производителя мы видим, что установленные нормативы практически не росли, и мы не сдвинулись с мертвой точки. Даже в сфере тех фракций, которые прекрасно собирались и перерабатывались до реформы, стали возникать обвинения в жульничестве с актами утилизации. Соответственно, тень недоверия легла даже на такие высокоорганизованные цепочки поставок сырья, как макулатура и металлолом. Это неправильно.

Что касается реализации механизма, то там, безусловно, есть много разных моментов, с которыми придется сталкиваться. И я понимаю, что это будет не утилизация, а уплата, которая будет накапливаться и, возможно, не будет расходоваться на заявленные цели. Потому что уплаченные, например, 100 тысяч рублей не сыграют никакой роли для общей картины: оплатишь этими деньгами перевозку отходов из точки «А» в точку «Б», а в точке «Б» не будет денег для дальнейшей работы с ними. Но я не вижу в этом ничего криминального.

Вопрос, когда это начнется – в 2023 или 2025, тоже уже не играет роли, поскольку все должно было работать уже в 2015-2016 гг. Сегодня, в 2022 году, мы обсуждаем, что уровень переработки остался таким же, как и был на стадии старта реформы. Это связано не с тем, что кто-то плохо платит или кто-то плохо администрирует. Это связано с разными моментами и зачастую действительно с недобросовестным поведением ряда игроков. Но кроме того, пока отсутствовала методологическая помощь со стороны регулятора, контролер был вынужден применять штрафы и меры воздействия на те цепочки поставок, которые работали в тех условиях неопределенности, которые реформа сама же и создала.

Не были предусмотрены всевозможные именно сутевые вопросы, возникающие уже непосредственно при реализации. Красиво и гладко написано на бумаге, а как применять в реалиях – забыли. Вот и возникли спотыкания о различные, вполне объяснимые обстоятельства. Другая проблема заключается в том, что новые правила ведь не были возложены в пустоту – уже существовало множество других правил игры, с которыми нужно считаться.

Это вызвало замешательство, замешательство вызвало споры, споры стали рождать правоприменительную практику, которая дискредитировала ряд уже созданных цепочек, поскольку судьи, не имея иной возможности и помощи со стороны регулятора, стали принимать решения, по внутреннему убеждению, как им казалось правильным. А тут уже логичный вопрос: насколько внутренние убеждения совпадают с основными тезисами и целями реформы в области обращения с отходами».

4. Вторичная переработка отходов: зачем она нужна? Как вы к этому относитесь?

«Во-первых, потому что отходы — это не что-то ненужное, это действительно новый ресурс. Мы это говорим не ради красного словца, а видим на практике, как это работает с теми видами отходов, где найдена экономическая целесообразность вовлечения этих отходов во вторичный оборот. Мы понимаем, что есть еще те отходы, которые не имеют положительный стоимости. Но значит ли это, что мы не должны с ними ничего делать, зная про их потенциал быть возвращенными в новые производственные циклы? Конечно, нет. Значит мы должны изыскивать источники для финансирования этого возврата. Как раз для этого и есть, пускай пока не очень хорошо работающий, но институт расширенной ответственности производителя.

Также есть еще и обязанность природопользователей в рамках Федерального закона № 7-ФЗ финансировать операции, которые направлены на снижение негативного воздействия от отходов, которые образованы в результате хозяйственной деятельности. Совокупность таких действий должна приводить к тому, чтобы отходы собирались и перерабатывались.

Что касается населения, то здесь, к сожалению, нужно привыкать к той мысли, что ничего бесплатно не бывает. Люди раньше никогда не платили за те действия, в результате которых образовалось огромное количество свалок. Никому это естественно не нравится, но при этом никто не хочет думать о том, как и благодаря кому это образовалось. Это результат нашего потребления, зачастую бездумного, Мы не думали о том, из чего все это сделано, сколько мы этим пользуемся, почему и как мы выбираем продукцию, почему мы покупаем больше, чем нужно. Никого не заботит, что мы выбрасываем купленное и иногда даже ни разу не использованное имущество.

Все эти бездумные действия и привели к возникновению огромного количества свалок. И именно на сокращение объема образующихся отходов, на предотвращение образования, в первую очередь, направлена вся риторика вторичной переработки. Когда мы говорим о переработке, мы имеем в виду жизненный цикл того или иного продукта: как и зачем его создают, почему выбрана именно такая упаковка, можно ли ее вовлечь во вторичный оборот, как долго прослужит товар, не окажется ли он завтра на свалке. Для этого как раз и нужна вторичная переработка».

5. Что вы думаете о новых правилах обращения с отходами I и II классов опасности?

«Отношение к новой системе обращения с отходами I и II классов опасности у меня пока осторожное. И причина не в том, что здесь не надо было ничего делать, а в том, что, к сожалению, уже имеется печальный опыт с региональными операторами. И этот опыт снова перенят в плане централизованности услуги по обращению с опасными отходами.

Вопросов на данный момент больше, чем ответов. И как показала практика, эти вопросы могут парализовать работу целых устойчиво работающих систем. Если бы не сложившаяся политическая ситуация, которая обеспечила понимание причин отсутствия экспорта свинца, то был бы гораздо больший коллапс, нежели тот, который мы наблюдаем. Мы бы видели запрос и очень понятную систему оценки себестоимости переработки отхода, который даже сложно таковым назвать – на нем все и всегда зарабатывали хорошие деньги. Все изменилось и возник вопрос: а зачем? Зачем внедрять в работающую систему помощника, который все парализует вместо того, чтобы расширить вполне эффективную практику с минимальными корректировками.

Сложно дать точную оценку и прогнозы того, как все будет развиваться дальше. Но, очевидно, что новые правила уже никто не отменит и как-то нужно дальше жить, адаптируясь к ним. Жить – это диалог, ругать бессмысленно. Нужно выстраивать удобные и понятные правила, насколько это возможно, насколько с этими правилами готов согласиться ФЭО, поскольку у него ведь тоже есть свой расчет на те деньги, которые они обосновали перед ФАС.

Ряд моментов остается открытым. Например, кто оплачивает тару, как она будет возвращаться, какого класса опасности она будет, почему это должно именно с ее использованием, почему задваивается оплата в рамках РОП (отходы I-II класса, которые попадают под механизм), почему упаковка, которая стала отходом I-II класса опасности должна попадать к ФЭО, что он будет с ней делать. Все операции, производимые ФЭО, не обязательно считают утилизацию главной целью. Цель - все собрать, транспортировать, обработать, утилизировать, обезвредить и разместить на полигоне. Целый пласт вопросов необходимо прорабатывать как при участии ФЭО, так и с привлечением более опытных игроков, давно работающих в старой системе сбора и утилизации опасных отходов».